|
Гильдия
Дж. Россер
БРАТСТВА И СОЦИАЛЬНОЕ ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ
В СРЕДНЕВЕКОВЫХ АНГЛИЙСКИХ ГОРОДАХ
Город в средневековой цивилизации Западной Европы. Т. 3. Человек
внутри городских стен. Формы общественных связей. - М.: Наука, 1999, с. 204-213
Городская жизнь ставит и перед жителем города, и перед историком вечный вопрос:
как в условиях пестроты и неустойчивости городского населения там могут быть
обнаружены возможности идентификации или солидарности? Существование
напряженности в городе всегда менее удивляло, чем тот факт, что городским
обществам удавалось, часто в течение очень долгого
времени, избегать непоправимого раздробления. Стремясь определить факторы,
которые сделали эту прочность возможной, историки подчас привлекали упрощающие
классовые категории. Предполагаемой власти "торговой
элиты" или "городской олигархии" приписывалась
стабильность, а более скромные обитатели городов
ассимилировались в понятиях "лица свободных профессий" или
"масса, отстраненная от управления". Однако вводить столь плохо
определенные понятия означает предрешать результат. В действительности, как
показали некоторые недавние конкретные исследования, жители средневековых
городов, причем как местные уроженцы, так и недавние иммигранты, прибегали для
упрочения своего положения в городе к самым различным
стратегиям. Этому способствовали продуманно созданные связи соседства, родства,
экономических интересов или искусственно созданных
братств. Эти последние - как бы суррогат родства - и
являются темой настоящего очерка.
В
исследованиях последнего времени прослеживается несомненный
интерес к средневековым европейским братствам (или сообществам,
или гильдиям - термины на самом деле взаимозаменяемы 1.
Впечатляет уже их
-----------------------------------
1 Различные термины в данном случае не всегда последовательно соответствуют
исторически различным явлениям. Сообщества, являвшиеся городскими ремесленными
организациями, не выделяются здесь как особый предмет рассмотрения.
Однако предлагаемые выводы можно широко применять и по отношению к ним, как и по
отношению к более многочисленным братствам, не имевшим
прямой связи с ремеслом.
204
количество: только в маленьком Английском королевстве в
позднее средневековье существовало, по самым скромным подсчетам,
около 30 тысяч таких объединений - в среднем по одному на каждую
сотню жителей 2. Но еще более важной является качественная
сторона вопроса. Некоторые историки, изучающие
религиозную жизнь, увидели в братствах прежде всего спонтанное выражение
"мирского благочестия". Но тем самым игнорируется тот факт, что в каждом случае
эти сообщества были образованы различными людьми в ответ
на конкретные и осознаваемые ими нужды. Простое описание их религиозного
поведения - а, разумеется, все имело свой религиозный аспект - не может
в должной мере объяснить ни разнообразия и гибкости их социального
состава, ни их творческой способности к общественной деятельности.
Парадоксальным образом эти проявления добровольного объединения наиболее широко
зафиксированы как раз в периоды и в контексте наиболее значительных социальных
противоречий. Об этом свидетельствует уже их первое
массовое появление в новых городах в эпоху высокого
средневековья. Отмеченное историками быстрое распространение братств по всей
Европе в Х1У-ХУ вв. может быть понято лишь в контексте социального развития того
времени, а это и продолжающийся процесс урбанизации с
сопутствующими ему проблемами иммиграции и разложения, на некоторых территориях,
традиционной социальной стратификации, и демографический кризис
позднего средневековья, который акцентировал социальные различия и,
предоставляя одним новые возможности экономического продвижения, другим, менее
удачливым, принес новые опасности. Новые явления и новые
возможности позднего средневековья, которые приводили в движение сельских
жителей и искушали их переселяться в города, несли с
собой и новые опасности. Для переселенцев, которые тем
самым лишались поддержки родни (как, впрочем, и для их покинутых родственников),
создание братств, как бы заменяющих семьи, конечно же,
казалось естественным выходом. Самый характер и деятельность позднесредневековых
городских братств убеждают в том, что именно эта причина
их возникновения была главной. Среди членов братств в большинстве случаев
преобладали ремесленники, лавочники и относительно бедные представители
свободных профессий, т.е. те лица, которые в экономическом отношении возвышались
над массой людей действительно бедных, но которым по отдельности
не хватало средств, чтобы выдвинуться в городском обществе. В
группе же собратьев эти люди находили и возможность респектабельной
идентификации, и источник практической помощи, столь
важный в условиях ограниченности их личных ресурсов. В то же время члены одной
корпорации часто сильно отличались друг от друга в
социальном отношении. Тем самым такого рода братства облегчали контакты между
ремесленниками и более влиятельными группами
населения как внутри города, так и в сельской округе.
--------------------------
2 Поскольку церковных приходов было 8-9 тысяч, то на каждый в среднем
приходилось три таких сообщества. Распределение братств было, однако,
неравномерным. Как подчеркивается в данном исследовании,
их концентрация была наибольшей в зонах относительно
развитых торговых связей и быстрой урбанизации.
205
Однако
последствия не были однозначно гармоничными. Не следует полностью принимать
чисто функциональную точку зрения на средневековые городские братства как на
"инструмент" поддержания городского единства: ведь их деятельность могла
способствовать не только интеграции населения и поддержанию мира, но и
сохранению раздоров. В целом, безусловно, эти сообщества сыграли решающую роль и
в обеспечении взаимопомощи (цель, которую они
декларировали), и в создании структуры, легко приспосабливаемой для продолжения
дебатов и столкновений между разнородными составными
частями городского общества.
Чтобы оценить роль
корпораций в создании духа общности в позднесредневековом городском обществе,
важно принимать во внимание два важнейших свойства любого
братства. Во-первых, опыт сообщества, который они опосредовали, не был
постоянным состоянием, а реализовывался полностью лишь в особых обстоятельствах.
Катализатором создания братства могла стать практическая проблема городской
жизни - необходимость улучшить снабжение водой, заново отстроить
городскую церковь или обеспечить помощь при некоторых природных
бедствиях. Деятельность уже созданной гильдии опиралась на регулярно
повторявшиеся ритуалы совместной пирушки или молитвы, в которых принимали
участие все члены братства или по крайней мере их
большинство. Эти проявления коллективной гармонии не были непрерывными, но они
устанавливали модель солидарности, воспоминания о которой
были постоянно действующей силой. Момент совместного действия, будь то в
практическом деле или в ритуальном событии, не был
длительным. Затем внимание переносилось с совместной активности на
индивидуальные, отклоняющиеся занятия, и разобщенность вновь
превалировала. Однако образец сохранялся в памяти, и поддерживалась
возможность его повторения. Гильдия создавала воображаемую общность,
идеальный пример которой не оставался на абстрактном уровне,
а имел осязаемые и практические результаты в жизни ее членов.
И второе
наблюдение общего характера, которое можно сделать в
связи с гильдиями. Одно и то же сообщество могло предлагать разным
членам различные виды поддержки. Более того, индивид, преследуя
различные цели, мог быть членом двух или даже нескольких гильдий
одновременно. Тот или иной ремесленник мог принадлежать к
производственной ассоциации собратьев по профессии. Такая гильдия, основанная на
производственной деятельности, была обычно ограничена в
отношении социального уровня ее членов. Тот же самый индивид мог,
однако, одновременно быть членом другого братства, основанного на
принципе соседства или же имеющего общегородской характер, а в таких
сообществах были представлены разные социальные типы. Богатый бюргер мог быть
записан и в состав элитарной компании, подчас включавшей
бюргеров из различных городов, и в члены городского
братства, где он мог развивать контакты с более скромными горожанами. Такие
контакты потенциально обладали экономической и полити-
206
ческой ценностью для обеих сторон. В тех довольно многочисленных в
Англии случаях, когда элита городского общества и его средние группы
сочетались в рамках одного братства, каждый его член понимал выгоды от вхождения
в союз и деятельности в нем, завоевания симпатий его
членов.
Гильдии различными
путями облегчали взаимодействие как между равными, так и
между лицами различного социального положения. Прежде всего, они обеспечивали
своим членам жизненно важную вещь - надежность. В
меняющейся социальной среде города требовалось так или
иначе создать необходимый компонент доверия. Это было всегда
существенно для горожанина, однако в экономических обстоятельствах
позднего средневековья становилось особенно важным, причем как для
тех ремесленных мастеров, которые готовились начать новое дело или
расширить прежнее, так и для тех менее удачливых ремесленников, которые,
будучи простыми наемными работниками, часто не имели вообще никаких гарантий. А
поскольку в братства принимали все же не всех желающих,
то само членство в них было доказательством социальной
устойчивости и благонадежности. Разного рода ограничения при приеме в братство
способствовали повышению публичной репутации его членов.
С другой стороны, члены гильдий
часто жили за пределами соответствующего города; тем самым связывались и город с
сельской округой, и различные города между собой. Единственным социальным
ограничением было обязательное требование членского взноса, которое,
само по себе будучи гарантией респектабельности, препятствовало
вовлечению в братства значительной части горожан, слишком для этого
бедных. Размер взноса был обычно небольшим, иногда всего 4 пенни в
год. Но этот ценз был, как и следовало ожидать, "разделительным": мы
не найдем в гильдиях тех, у кого не было хотя бы минимального
благосостояния.
В
некоторых случаях выдвигались и другие социальные ограничения: исключение лиц
несвободного статуса или же обязательное требование того, что все члены должны
быть "полноправными горожанами и достойными людьми". Чаще
ограничителем выступали соображения нравственности:
праздность, супружеская неверность, пьянство или азартные
игры могли быть непосредственной причиной исключения из
братств, некоторые из которых объявили настоящую войну этим общественно опасным
порокам. Нередко поддержание порядка в городе было непосредственной целью
братств, которые использовали для ее достижения созданную в них обстановку
взаимного доверия. Хотя бы скромное личное благосостояние,
требуемое для уплаты членских взносов и проявлявшееся в одеяниях членов гильдии,
в общественных процессиях и праздниках, а также этика умеренности,
уравновешивающая
207
праздничное демонстрирование личного достатка - вот два отличительных признака
членов братств. Они особенно хорошо применимы к тем
средним слоям позднесредне векового городского общества, которым
экономические условия того времени предоставляли беспрецедентную
свободу, в то время как их статус оставался ненадежным. Таким людям
участие в братстве приносило не только личные гарантии (страховой
полис), но и достойную роль в городском обществе, одновременно почетную и
предполагающую определенную филантропию.
Чтобы понять значение братства для его членов, важно не забывать, что
периодически все или почти все его члены действительно собирались вместе.
Сообщество братства воплощалось в регулярных собраниях его членов. За какое-то
время до гильдейского праздника должностные лица братства должны были публично
объявить об этом событии. В тех нередких случаях, когда гильдия, базируясь в
городе, включала и членов, живших за его пределами, в сельскую округу посылались
гонцы, чтобы и тамошние члены братства могли принять участие в собрании.
Присутствие обычно было обязательным (если не было уважительной причины для
отсутствия) и, насколько можно судить, это правило выполнялось относительно
хорошо. На некоторые собрания сходились далеко не все, но и на них народу было
немало. Так, гильдия св. Креста в Стратфорде-на-Эйвоне в
Уорикшире в 1410 г. насчитывала 245 членов; 108 из них собрались в зале Гильдии
на ежегодный праздник. В Ковентри в конце XV в. каждый из двух праздников
гильдии Тела Христова посещали около двухсот ее членов, но если одни являлись
регулярно, то многие другие - эпизодически. Тот факт, что в инвентарную
книгу этой гильдии включено 200 ложек, подтверждает, что около
двухсот ее членов собирались регулярно. Довольно внушительные размеры
некоторых сохранившихся залов гильдий также предполагают
многолюдные сборища.
Собравшись, столь разные по своему положению члены гильдии
придумывали ритуальные выражения чувства солидарности, которые
позволяли преодолеть экономические и социальные различия между
ними. Гильдия в Бакстоне (Норфолк) прямо постановила, что на ее
празднике должно рождаться чувство любви ее членов друг к другу.
Гильдия в Уотлингтоне (в том же графстве) предписывала, что все разговоры
на ее празднике должны носить мирный характер и что все ссоры, которые, возможно,
возникли в течение предыдущих 12 месяцев, именно здесь
должны быть улажены. В этой гильдии чувство солидарности находило свое внешнее
воплощение в ношении всеми ее братьями и сестрами одинаковых одеяний во время
трапез и других совместных церемоний в течение всего года. Цвет и покрой одежд и
капюшонов членов братства менялись каждые один-два года с целью обеспечить их
отличие от всех остальных. Кроме того, участников праздника
выделяли специальные значки. Так, члены гильдии Успения в Вестминстере
носили знак лилии Девы Марии. Но главный ритуал праздника
создавала чаша, пускаемая по кругу. Гильдейский ритуальный кубок
был особо ценимой вещью, поскольку символизировал идею единения.
И последнее, но отнюдь не менее важное: обычно именно на завершающей
стадии праздника в гильдию принимали новых членов. В лондонской гильдии св.
Екатерины эта церемония обычно проходила в церкви св.
Ботольфа (Олдерсгейт), и в ходе ее все братья и сестры обменивались поцелуями.
208
Такого рода собрания
заслуживают внимания, поскольку создают примечательную картину единения
различных социальных групп в одном сообществе. Степень
социальных различий между членами в каждом отдельном
случае варьировала. Некоторые гильдии давали примеры
солидарности относительно узкого социального слоя. Так,
существовали городские братства, образованные отдельными группами иммигрантов. В
Лондоне XV - начала XVI в. такие гильдии образовывали, в частности, осевшие там
фламандцы и немцы. Другие братства могли формироваться на
основе возраста их членов, как, например, объединявшая
детей гильдия Св. Уильяма в Линне (Норфолк), или же - но это редкий случай -
пола их членов (как объединявшая женщин гильдия св. Анны в Лондоне, в Саутуорке
ок. 1500 г.). В целом женщины допускались в качестве
полноправных членов в огромное большинство средневековых
английских гильдий, за исключением лишь некоторых ремесленных ассоциаций. Тем
самым женщинам предлагалось широкое поле для социальных
контактов, причем без всяких подозрений в безнравственном
поведении. Для многих молодых и одиноких женщин,
мигрировавших в города в эпоху позднего средневековья, гильдии обеспечивали
столь необходимое им включение в состав городского общества и потенциальный
источник выбора брачных партнеров.
Фактически, хотя каждое
братство имело свой особый характер, большинству из них
свойственно широкое разнообразие социального облика их
членов, как в городе, так и в его округе. Некоторые из этих
внегородских членов могли быть жителями других городов, например,
"младшие купцы" из Восточной Англии, ставшие
членами гильдии в Линне в XIV в. Другие были сельскими жителями, и
их контакты с городом осуществлялись в основном через торговлю. Наряду с
горожанами-мирянами в любом большом городском братстве
было немало представителей духовенства, крестьян, джентри, а иногда
встречались и аристократы. Конечно, владельцы ремесленных мастерских и
наемные работники составляли основную часть членов братств,
но тот факт, что на собраниях городских гильдий под одной крышей
встречались иногда представители столь разных
слоев общества, впечатляет.
Гильдии не только собирали своих членов вместе, они разными
путями обеспечивали безопасность ремесленников и интеграцию городских
иммигрантов. Несомненно ценилось то преимущество членов братства, что в случае
смерти любому из них обеспечивались достойные похороны, на которых
присутствовали члены сообщества, и заступничество
молящихся собратьев за душу покойного. С другой стороны,
и в этой жизни все предлагали, в той или иной форме, помощь брату, или сестре,
переживающим трудные времена - при том лишь условии, что
такая помощь использовалась для положительной, а не
209
безнравственен цели. Многие из братств предлагали, в той
или иной форме, временное пособие члену, который утратил свои
средства к жизни "без всякой своей вины". Говорилось о необходимости
спасти братьев и сестер сообщества от публичного позора
бедности и нищенства. Так, по правилам гильдии Рождества Девы
Марии (1415—1416) больной ее член должен был получать 7 пенни в
неделю, если в распоряжении братства было не менее 40 шиллингов,
и 3,5 пенни, если менее - для того, "чтобы они не покидали свой приход и
не становились бродягами". Обеспечивалась и иного рода помощь: здоровые члены
гильдии обыкновенно навещали больного; многие гильдии
содержали богадельни или оказывали им поддержку.
Благотворительная деятельность всех гильдий прежде всего охватывала их
собственных членов, помощь которым была важна для репутации ассоциации. Так, в
статутах гильдии Св. Иоанна Крестителя в Линне (1369)
говорится о благотворительной помощи как членам братства,
так и всем прочим нуждающимся, но подчеркивается, что
первым должно быть оказано предпочтение, поскольку, как говорится в статутах,
нищенство несет с собой позорное клеймо, от которого братство должно защищать
себя и своих членов прежде, чем всех прочих: "Нам всегда
следует лишать помощи скорее людей пришлых, чем наших братьев и сестер, когда
они доведены до грани публичного нищенства". Большинсто братств, таким образом,
предлагало помощь не тем, кто всегда был бедным и попрошайничал, но тем,
кто "стыдится своей бедности", то есть растущему классу работающих (по
найму) горожан, которым всегда угрожали внезапные удары судьбы - болезни,
безработица или долги, - но для которых публичное нищенство означало гибельную
потерю достоинства и угрозу окончательного исключения из
мира уважаемого труда 4.
Кроме того, некоторые братства предлагали своим членам возможность
занимать, под весьма умеренный процент, товары или деньги
из гильдейской лавки. В начале XVI в. некоторые братства Восточной Англии
предоставляли своим членам различных размеров ссуды,
обычно на условиях 10% годовых. Очевидно, что в таких случаях братство помогало
независимому экономическому предпринимательству своих членов.
Были и другие
способы, которыми гильдии поддерживали горожан. Особенно
важно это было для недавно осевших в городе, которым предоставлялся столь важный
для них доступ к сети клиентелы и патроната. В этой связи примечательно, что для
некоторых городских гильдий вовлечение в свой состав
престижных и политически влиятельных членов было, похоже, предметом особого
беспокойства. Весьма вероятно, что эти могущественные
члены городских гильдий, будь то местные купцы или же
аристократы из более отдаленной округи, и сами были рады
расширить свое влияние среди городского населения. Осознавае-
-------------------
4 Ср.: все более широкое распространение представлений о "позорных нищих"
(poveri vergognosi) в итальянских городах Х1У-ХУ вв. и. соответственно,
все более широкая материальная помощь членам братств, чтобы спасти их от
попрошайничества.
210
мая элитами важность этих возможностей для мобилизации народных
интересов была недавно акцентирована некоторыми историками-урбанистами,
занимающимися более поздним временем, но ее следует признать отличительной
чертой и средневековых городских братств. С другой стороны, взаимная польза была
столь же очевидной и для скромных членов гильдии, которые
таким образом приобретали престиж и возможность патроната.
Был еще один путь,
посредством котороро некоторые гильдии обеспечивали
условия для создания атмосферы солидарности горожан: взять на себя практическое
управление маленькими городами, которые в ином случае не
пользовались бы автономией. Гильдии могли координировать
общественные работы или же коллективные ритуальные
действа. В таких случаях обычно единственная и во всем
доминирующая гильдия как бы заменяла органы городского управления и фокусировала
в себе коллективную городскую идентичность. По сохранившимся документам
чрезвычайно трудно проследить в деталях деятельность таких маленьких городских
гильдий по причине их неофициальности и даже незаконности.
Однако в позднесредневековой Англии этот феномен, несомненно, был широко
распространен. Тот факт, что в таких случаях деятельность братства
способствовала повышению достоинства и экономическому процветанию города
как целого, делал членство в гильдии
211
привлекательным для представителей всех социальных уровней, а не только среди
элиты. Обычным катализатором для образования в маленьком городе такой
гильдии были какие-либо общественные работы или практическая необходимость,
которые выходили за рамки если не амбиций, то ресурсов и возможностей
манориальной администрации. Так, в Лауте (Линкольншир)
главная местная гильдия Св. Марии в конце XV в.
участвовала в ремонте морских дамб и сточных труб города,
участвовала в управлении богадельней (рооr-housе), а также внесла
существенный вклад в текущий ремонт шпиля приходской церкви.
Таким образом, городские братства позднего средневековья различными путями
обеспечивали структуры солидарности для отдельных горожан. При основании многих
братств преследовались прагматические цели - обеспечение взаимного доверия и
поддержки для относительно узкого круга лиц. Большинство членов городских
братств составляли ремесленные мастера и лавочники,
поденщики, слуги и их семьи. Эти группы, естественно,
понимали ненадежность своего существования без опоры друг на друга. Основывая
братство, они одновременно создавали и привлекательный и сильнодействующий миф о
братстве и обеспечивали ряд практических выгод. В то же время многие
другие городские братства были в социальном отношении более
разнородными. Главная заслуга братств в социальном плане - обеспечение
структуры для облегчения контактов между различными группами городского общества.
Эти контакты сделали воможным создание посредством внутренней иерархии братств
механизмов политического и экономического патроната и взаимной поддержки. В тех
случаях, когда гильдия фактически управляла маленьким городом, она
сама являлась воплощением общегородской солидарности. Конечно,
не следует романтизировать братства. Но не стоит и недооценивать
их очевидную привлекательность для участников. Считать братства
не более чем благотворительными организациями или же орудиями
олигархического контроля - значит игнорировать их очевидное значение и
для богатых и для бедных, и для элиты и для простых горожан. И как средство
обеспечения практической помощи растущему и уязвимому
классу средних горожан, и как способ их достойной самоидентификации, и как
структура для упорядочения отношений между различными
социальными группами позднесредневекового города братства
играли важную и динамичную роль.
Перевод: Д.Г.Федосов
ИСТОЧНИКИ И ЛИТЕРАТУРА
Coventry (Warwickshire). City Record Office. MS. A. 6.
King's Lynn.Ms.Gd.81.
Lincoln, Lincolnshire Archives Office, MS. Monson 7/1.
London, Westminster Abbey, Muniment Room.
London, Public Record Office. MSS. C. 47/42/234, C 47/40/116. C 47/39/69, C
47/42/227, C 47/44/348, C 47/43/274. C 47/43/255, C 47/38/43.
Stratford-on-Avon (Warwickshire), Shakespeare Birthplace Trust, MS. BRT/1/3/25.
Wymondham parish church. Muniment Room
Balestracci D. I lavoratori poveri e i "disciplinati" senesi: Una forma di
assistenza alia fine del Quattrocento // Artigiani e Salariati: II mondo del
lavoro nell'Italia dei secoli XII-XV. Pistoia, 1984.
Barron C.M. The parish fraternities of medieval London // The Church in
Pre-Reformation Society / Ed. by C.M. Barron & C. Carper-Bill. Woodbridge, 1985.
Chiffoleau J. La Comptabilite de 1'au-dela: Les hommes, la mort et Ie religion
dans la region d'Avignon a la fin du Moyen Age. Rome, 1980. (Collection de
1'Ecole francaise de Rome, XLVII).
Coornaert E. Les ghildes medievales // Revue hictorique. 1948. CXCIX. P. 22-55,
208-243.
Coote H.C. (ed.). Ordinances of some secular guilds of London from 1354 to 1496
//Transactions of the London and Middlesex Archaeological Society. 1871. [Faisc.]
IV.
Dyer C. Standards of Living in the Later Middle Ages. Cambridge, 1989.
Garrard J. Leadership and Power in Victorian Industrial Towns: 1830-1880.
Manchester, 1983.
Leadem I.S, (ed.). Select Cases in the Court of Requests; A.D. 1497-1569 //
Selden Society. 1898. [Vol.] XII.
Le Bras G. Les confreries chretiennes // Le Bras G. etudes de Sociologie
religieuse. Paris, 1956.V.2.
Meersseman G.G. Ordo Fratemitatis // Italia Sacra. Roma. 1977. [T.] XXIV-XXVI.
Moeller B. Religious life in Germany on the eve of the Reformation // Pre-
Reformation Germany / Ed. G. Strauss. London, 1972.
Morris R.J. Class, Sect and Party: The Making of the British Middle Class, Leeds
1820-1850. Manchester, 1990.
Orioli L. Le Confratemite medieval! e il problema della poverta: Lo statute
della Compagnia di Santa Maria Vergine e di San Zenobio di Firenze nel secolo
XIV. Roma, 1984. (Biblioteca di Storia Sociale. XVI).
Reynolds S. Kingdoms and Communities in Medieval Europe: 900-1300. Oxford,
1984.
Rosser G. Communities of parish and guilds in the late Middle Ages // Parish:
Church and People. Local Studies in Lay Religion, 1350-1750 / Ed. S.J. Wright.
London,1988.
Rosser G. Medieval Westminster. Oxford, 1989.
Scarashrick JJ. The Reformation and the English People. Oxford, 1984.
Smith T.. Smith L.T. (eds.). English Guilds // Early English Text Society.
Original series, 1870. [T.] XL. fasc. 6: 14th century.
Spicciani A. The "poveri vergognosi" in fifteenth-century Florence: The first 30
years' activity of the Buonomini di S. Martino // Aspects of Poverty in
Early Modern Europe / Ed. T. Riis. Florence, 1981.
Taylor M. Community, Anarchy and Liberty. Cambridge, 1982.
Vauchez A. Les Laics au Moyen Age. P., 1987.
Westlake H.F. The Parish Guilds of Medieval England. L., 1919.
|
|
